Мемориальная табличка поэту Перецу Маркишу. Москва, 2020
О. Рапай. Бюст поэту Перецу Маркишу. Полонное, Музей фарфора, 2021
«Перец Маркиш – важная фигура в Советском Союзе: и как поэт, и как символ для группы людей, которая делала все, чтобы еврейская жизнь продолжалась в непростой период 40-х годов XX века. Мы всегда видели, что евреи в СССР хотели чувствовать себя как евреи, а те, кто его расстрелял, хотели достичь обратного эффекта. Рад, что сегодня мы можем говорить о таких людях», – сказал временный поверенный в делах Израиля в РФ Яков Ливне во время церемонии открытия на на стене дома 36, стр. 1 на 1-й Тверской-Ямской улице в Москве мемориальной таблички поэту Перецу Маркишу.
Перец Давидович Маркиш (1895 - 1952), наверное, самая известная фигура в советской литературе на идише, который изучается во многих университетах мира, здесь жил до самого своего ареста. Следуя Маяковскому, Маркиш «во весь голос» провозгласил наступление новой эпохи в еврейской поэзии: она должна служить отражением катастрофических изменений, произошедших в мире после Первой мировой войны и революции в России. Со временем страстный накал его поэзии несколько угас, и он успешно вписался в рамки советской литературы, не утратив при этом выразительность своего поэтического языка и яркость образов. К сожалению, ни то ни другое не спасло поэта от расправы, когда в 1952 году по делу Еврейского антифашистского комитета были расстреляны все главные представители советской еврейской литературы.
Родился Маркиш в местечке Полонное на Хмельнитчине в патриархальной еврейской семье, предки которой, по семейным преданиям, эмигрировали в давние времена из Испании на восток, спасаясь от инквизиции. Возможно, что экзотическое испанское имя Перец, редкое в семьях евреев, живших в Украине, было данью семейным воспоминаниям и традициям. Семья крепко держалась традиций. Как только сын подрос, родители отдали его в синагогальный хор. Может быть, им казалось, что у ребенка выдающаяся кантилена и со временем он станет знаменитым кантором. Маркиш добросовестно и прилежно пел в хоре, но голосом не блистал. В конце концов он, вероятно, допелся бы до звания регента, но жизнь опрокинула планы и расчеты семьи. Его отец Шимшн-Бер Маркиш был портным, а мать торговала рыбой – выбирать свою участь никому, кроме Переца не приходило в голову. Он ушёл из дома в 14 лет. Возможно, его увели оттуда стихи – во всяком случае, писать он начал в том же возрасте.
Я сам — земля!
И пашня — сам!
И сам — налившийся на пашне колос…
……………
Я с корнем вырвал все, что сгнило на корню,
И все, что вырвал, сам похороню.
Поднявшийся из тьмы заклятых мраком лет,
Я сам их окропил
Благим предвестьем дня,
И вот уже светает вкруг меня,
В ночи затерян след…
Я пашня! Я земля! Я колос наливной!
И скорби не довлеть вовеки надо мной!
В октябре 1998 года при еврейской общине в сохранившемся здании Главной хоральной синагоги в Полонном был открыт единственный в Украине и в мире музей выдающегося еврейского поэта, который был создан по инициативе и при участии одного их тех, кто желал, чтобы еврейская жизнь продолжалась, корреспондента, член Союза журналистов СРСР Семена Львовича Бенцианова (1933 - ). Семена Львовича активно поддержали Киевское отделение «Джойнта», некоторые всеукраинские еврейские организации, Хмельницкий Благотворительный фонд «Хэсэд-Бешт» и широкая общественность. Бенцианов по частям собирал исторические материалы о своем народе, который жил здесь, на Полоншине, об известных людях, о национальной трагедии евреи.
Музей Переца Маркиша в Полонном. 2018 год
Для того, чтобы открыть музей и собрать такое большое количество музейных предметов и экспонатов исследователям понадобилось более 30 лет. В экспозиции музея их около трехсот. Самые ценные - это книги поэта, поэтические сборники, проза и драматургия на идиш, а также в переводах на русском, украинском, английском, иврите. Есть даже опубликованное в Чебоксарах издание на чувашском языке.
В преддверии открытия (июль 1998 г.).
В глубине комнаты стоит основатель комнаты-музея при Полонском еврейском культурном обществе им. Переца Маркиша Семен Львович Бенциан. Работы по оформлению музея выполнял основатель Музея фарфора в Полонном Николай Козак (на фото)
Представлено много фотографий разных периодов жизни поэта. Александр Борщаговский и Хаим Бейдер из Москвы, украинские писатели Павло Загребельный, Юрий Мушкетик, Владимир Яворивский, Виталий Заславский, Григорий Полянкер в знак уважения к творчеству и судьбе Переца Маркиша прислали в адрес музея свои книги с автографами.
В залах Музея Переца Маркиша в Полонном. 2018
В книге оставленных отзывов посетителями очень часто можно встретить такую фразу: "Память о Переце Маркише будет жить вечно". Музей, который занимает одну из двух комнат Полонского еврейского культурного общества, пользуется интересом у неравнодушных к творчеству Переца Маркиша.
В зале экспозиций Музея Переца Маркиша в Полонном. 2018
Витрина с фарфоровыми изделиями в экспозиции Музея Переца Маркиша в Полонном. 2018
Достигший призывного возраста синагогальный певчий Перец Маркиш получает повестку о явке в управление одесского воинского начальника.
О. Рапай. Декоративная ваза с портретом Переца Маркиша
Идет 1915 год, в разгаре первая мировая война. Для кровавой мясорубки в огромных количествах требовалось человеческое мясо. Юноша попадает в запасный пехотный полк. Вместо торжественных хоралов ему приходится петь: «Соловей, соловей, пташечка», — без конца шагать и бегать по захламленному полковому плацу с тяжелой винтовкой, ложиться в грязь, щелкать курком, втыкать штык в распотрошенное соломенное чучело и снова вышагивать и бегать до изнеможения. А вечером махорочнодегтярный угар казармы, матерщина унтеров и каменный сон до утренней побудки.
Одна за другой уходят на фронт маршевые роты, и с одной из них едет в промозглой теплушке рядовой российской императорской армии Перец Маркиш. Он попадает на огневую линию в период начинающегося развала: армия переживает позор страшного галицийского бегства с винтовками без снарядов и патронов. В залитых грязью окопах безысходные грустные разговоры об измене и предательстве министров и генералов. Такие же, как и Маркиш, горемыки, одетые в заскорузлые, пропотелые шинели, с отчаянием говорят об оставленных семьях, о голоде, о горькой беде.
Витрина в экспозиции Музея Переца Маркиша в Полонном. 2018
В одном из боев немецкая пуля выводит Маркиша из строя. Госпитальная тишина помогает бесконечным думам. Все больше и больше тянет к стихам. В еще робких строчках пылает негодование, вспыхивает надежда на лучшее будущее. Из тихого госпитального уюта жизнь бросает Маркиша прямо в грозу и бурю начавшейся революции. События захватывают молодого поэта. Упоенный стремительным ходом революции, потрясенный, он горячо откликается на проходящее перед его глазами, стремится рассказать обо всем, ничего не упустить. Уже вихри гражданской войны несут его по вздыбленной земле, раздираемой противоречиями.
Витрина в экспозиции Музея Переца Маркиша в Полонном. 2018
Трудно разобраться в этом бешеном круговороте, но нужно отозваться на все. Маркиш пишет взволнованно, торопясь закрепить в стихах калейдоскоп впечатлений, не дающих ему покоя. В 1917 году в Киеве он познакомился с литераторами «киевской группы», открывшими ему поэзию модернизма и авангарда. В 1919–1920 годах вышли первые четыре сборника стихотворений. Его ранняя поэзия эклектична по своему стилю и тематике. Подробные элегические описания украинской природы и детства в поэмах «Волынь» и «Штифериш» («Шалость») соседствуют с ужасающими по детальности описаниями погромов во время Гражданской войны на Украине. В поэме «Ди Купэ» («Куча») о погроме в украинском местечке Городнице Маркиш изобразил апокалиптическую картину мира, все моральные и метафизические основания которого были разрушены.
Витрина в экспозиции Музея Переца Маркиша в Полонном. 2018
Так в еврейскую литературу твердым и властным шагом входит новое имя. Перец ворвался в тихое царство грустных философских реминисценций, как живой язык пламени. Он ощущал себя сыном своего народа и в то же время сыном всего человечества, которому сияющий маяк Октября осветил путь в будущее. Об этом он ясно и гордо сказал уже в одном из первых своих стихотворений 1917 года "Я сам — земля!". Входит он как звезда первой величины. Еврейская литература и до революции насчитывала в своих рядах крупных и интересных писателей и поэтов. Проза Шолом-Аша и Шолом-Алейхема, стихи Бялика и других литераторов выходили за ограниченные пределы национальной литературы, вливались в фонд мировой культуры. Но еврейская проза была в значительной степени перегружена натурализмом и бытовизмом, а поэзия в основном была философски мечтательной, оторванной от живой жизни. С приходом Маркиша в нее влилась животворная струя активного жизнеощущения, романтический пафос утверждения ее новых, справедливых социальных законов. Пассивная, страдальческая созерцательность классиков еврейской поэзии сменилась в стихах Маркиша боевой целеустремленностью, стремлением к вторжению в жизнь для коренной перестройки ее. Оставаясь глубоко национальным поэтом, Маркиш решительно отверг традиции скорби и уныния, «плача на реках Вавилонских», столь характерные для дореволюционной поэзии.
Перец Маркиш (в центре) с членами литературной группы «Халястра». Варшава, 1922 год
В 1921 году Маркиш переехал в Варшаву и получил польское гражданство. Однако и там он остался верен идеям революции и призывал новую еврейскую поэзию «зажечь Европу жарким дыханием классической русской катастрофы и затопить весь мир ее творческим хаосом». В Варшаве он приобрел известность как член радикальной литературной группы «Халястра» («Банда»), в которую вместе с ним входили поэты-экспрессионисты Ури Цви Гринберг и Мейлех Равич, а также прозаик Исроэл-Иешуа Зингер (старший брат будущего нобелевского лауреата и самого знаменитого писателя на идише XX века Исаака Башевиса Зингера). Радикальность «Халястры» выражалась среди прочего в выборе поэтических образов. Одним из таких «скандальных» и для евреев, и для христиан образов был Иисус, представленный в стихотворениях Гринберга как еврей, пострадавший за свой народ от рук христиан. Больше чем через 30 лет подобная ассоциация возникнет и в стихотворении Маркиша на смерть Михоэлса.
Витрина в экспозиции Музея Переца Маркиша в Полонном. 2018
В журнале «Халястра» Маркиш так описал ту эпоху: «О каменную стену вечности бьется опутанная электрическими проводами железная голова выкованного в огне двадцатого столетия. Его дикие, рваные и искалеченные слова и звуки слипаются и разлетаются по ветру, как окровавленное мясо по снежном полотну. На проводах наших бровей повисла красная иллюминация». В Варшаве объектом поэзии Маркиша становится большой город, пространство которого подвергается своего рода аналитическому разложению в различных, меняющихся перспективах. В статье-манифесте «Эстетика борьбы в современной поэзии» Маркиш так передавал это ощущение современного города: «Человек не идет. Он бежит, как будто его кто-то гонит и как будто он хочет кого-то схватить. А со всех сторон на него расставлены подстерегающие сети. Там электрические и паровые машины с трехэтажными автобусами, как стальные демоны и черти. Здесь манифестации людских толп, подобные потокам лавы, льющейся из сердца города». Природа по-прежнему привлекает Маркиша, но теперь он видит ее через призму конфликта, а не гармонии.
В молодости юноша выиграл конкурс красоты в Париже, и свидетельницей этого стала Анна Ахматова. Юный Перец Маркиш стал захаживать в кафе «Ротонда», где собирались русские писатели. В какой-то из вечеров раздухарённая воздухом Парижа компания уговорила молодого красавца принять участие в конкурсе. Во-первых, это весело, во-вторых, прибыльно. Стеснительный провинциал из-под Волыни сделал над собой усилие и согласился предстать пред глазами членов жюри. Конечно, он был запредельно беден, так что друзьям пришлось скинуться, чтобы взять напрокат смокинг, брюки и туфли. Дело было сделано и вышло козырем. Голубоглазый блондин – высокий, с крупными чертами лица – немного скованно, но представил себя парижской публике. И очень ей понравился. Французы любят дерзость – Маркишу жюри выдало первый приз. Денег хватило, чтобы раздать долги парижским друзьям, а остаток он потратил на путешествие – прокатился по Европе и Палестине.
Он заехал в СССР, где и поселился окончательно в 1926 году. Здесь в Харькове в 1929 году у него и переводчика Зинаиды Борисовны Йоффе (1901—1974) родилась дочь, Рапай Ольга (О́льга Петро́вна (Перецевна) Рапа́й (урождённая Ольга Перецовна Маркиш; 1929 - 2012, Израиль), ставшая впоследствии скульптором, одна из самых уважаемых и известных фигур в украинских фарфоре и керамике, член Национального союза художников Украины. Публикация о творчестве Рапай есть на этом сайте: https://ludamilia.wixsite.com/website-2/post/%D1%82%D0%BE%D0%B1%D1%82%D0%BE-%D0%B2%D0%B8-%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D0%B9%D1%88%D0%BB%D0%B8-%D0%B2%D0%B0%D1%88%D1%83-%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B3%D1%83. Именно ее биография открыла для меня музей родившегося в Полонном поэта: "После расстрела моего отца, советского поэта Переца Маркиша, гэбисты пришли за мной прямо на занятия в институт и как члена семьи изменника родины отвезли в политическую тюрьму на Либкнехта (из интервью с Ольгой Рапай)".
О. Рапай. Декоративная скульптура "Ладушки". В. 20,6. Полонский ЗХК. 1956 / Ольга Рапай в своей киевской мастерской
Литература о жизни и творчестве Ольги Рапай
Вскоре после возвращения в СССР Маркиш поселился в Москве, где стал популярной фигурой в русской писательской среде. Он был знаком с Бабелем, Ахматовой, Мандельштамом, Пастернаком. Перец успешно приспосабливал свой богатый стилистический репертуар к новым советским условиям. Он сочиняет пространные поэмы, романы и пьесы, в которых тема конфликта разрешается в ключе классовой борьбы. Сатирическая острота в изображении вредителей иногда переходит в гротеск на границе с абсурдом, как, например, в образе колхозного конюха Аншеля в поэме «Смерть кулака» (1935). По сценарию Маркиша о еврейском рабочем-каменщике, вернувшемся из США в родную Белоруссию, в 1932 году был снят единственный в СССР звуковой фильм на идише — «Возвращение Нейтана Беккера». В фильме сыграл Соломон Михоэлс. В стороне от этого потока соцреалистической продукции — написанная в стол экспрессионистская поэма «Дер ферцикйерикер ман» («Сорокалетний») — метафизическая рефлексия о состоянии человечества, выполненная в стиле пророческого видения. К концу 1930-х годов Маркиш стал самым известным и успешным среди советских еврейских писателей. В 1938 году он был избран секретарем Московского объединения еврейских советских писателей при Союзе писателей СССР, а в 1939-м награжден орденом Ленина.
Витрина в экспозиции Музея Переца Маркиша в Полонном. 2018
Одним из первых среди советских еврейских поэтов еще до начала немецкого вторжения в СССР Маркиш отразил в своей поэзии надвигающийся холокост. По понятным политическим причинам эти произведения (среди них — поэма «Танцовщица из гетто») не могли быть опубликованы в 1940 году и появились в печати уже во время войны. В это время в его поэзию возвращается библейская образность и стилистика, но уже в национальном трагическом и героическом ключе. В эпической поэме «Война» традиционный образ еврея как вечного странника преобразуется в фигуру советского героя, офицера Гурария (гур арье — «молодой лев» на иврите), прошедшего через все испытания войны. Последним значительным произведением, появившимся в советской печати при жизни автора, были два стихотворения из цикла «Михоэлсу — неугасимый светильник». Этот цикл стал своего рода реквиемом по всей уничтоженной советской еврейской культуре. Монументальный роман «Трот фун дойрес» («Поступь поколений»), написанный в 1948 году, не был опубликован при жизни автора, но был сохранен его семьей и вышел в Москве в 1966 году.
В 1949 году Маркиш, как один из руководителей Еврейского антифашистского комитета, единственный в СССР лауреат Ленинской премии за произведения на идише был арестован. Он веселился на глазах у Ахматовой в Париже, выступал с лекциями в Варшаве и Берлине, но в 1926 году вернулся в СССР – ради возможности писать на идиш, а в 1952 году был расстрелян, а всю семью отправили в лагеря. Посмертно его реабилитировали в 1955 году.
Ольга Рапай и Давид Маркиш в Полонском районном Доме культуры во время проведения вечера по случаю 100-летия со дня рождения Переца Маркиша, его дети стали почетными гостями мероприятия. Полонное, 9 ноября 1995 года. Фото из архива Н. Козак
Текст Л. Карпинская - Романюк
留言